Джимми Картер: Ну, в этом даже сомнений нет никаких, он уже бессменный лидер. Нет сомнений и в том, что именно он будет следующим премьер-министром и что в этом качестве будет управлять страной ровно так же, как до этого в качестве президента. Но, думаю, в реалиях российской своего рода квазидемократии этому есть одно оправдание: его реально хочет народ! Хочет, чтобы он это сделал.

Путин сделал для России великую вещь: пока он не стал ее лидером, в России чувствовалась атмосфера отчаяния; они потеряли свою гордость, забыли об активности на международной арене. Он восстановил эту гордость и снова придал российской политике определенную решительность. Он сделал так, что голос России снова уважают в мире.

МФ: У нас любят говорить, что Советский Союз, с которым приходилось работать Вам в самый разгар 'холодной войны', когда Вы были президентом Соединенных Штатов, и нынешняя Россия - это две разные вещи. А настолько ли они разные?

ДжК: Да, думаю, разные. Я не верю, что репрессии, которые были в России во времена Сталина, можно повторить в сегодняшней России. Сейчас там гораздо больше свободы слова; люди в России могут защищать свои права, критиковать своих политиков - даже Путина. Кое-кому из тех, кто с ним не согласен, это оборачивается боком - прямо или косвенно, - но все же это другая Россия. Конечно, ей еще далеко до западной демократии, о строительстве которой думали мы.

МФ: Постойте, но диссидентов же сажают, журналистов убивают, что-то же там такое происходит. . .

ДжК: В некоторой степени репрессии присутствуют. Однако, повторюсь, Путина оправдывает одно: его высокая популярность среди простого народа, благодаря которой ему сходит с рук все, что бы он ни делал. Против него просто никто не может выступить.

* * *

МФ: Итак, президент Путин сказал, что ни в коем случае не будет баллотироваться в президенты, но хочет выдвинуться в кандидаты на пост премьер-министра и даже заявил, что имеет реальные шансы победить в этой борьбе.

Гарри Каспаров: Путин постоянно создает вокруг своих действий дымовую завесу. Так было с Ивановым, так было с Медведевым, так было и с его намерением не оставаться на третий срок. Из всего, что бы он ни говорил, следует только одно: 'Я остаюсь'. Не думаю, что имеет смысл обсуждать, в какой форме это будет сделано. . .

МФ: А есть разница?

ГК: Нет, разницы никакой. Если бы я, например, заключал пари, я бы считал, что пост премьер-министра - наименее вероятная перспектива. Просто потому, что он сам об этом сказал.

МФ: Если Вы - гроссмейстер в шахматах, то Путин - явно гроссмейстер в политике Вашей страны. На что Вы вообще надеетесь в борьбе с ним?

ГК: Я не знаю, кто он в политике - гроссмейстер или начинающий. У него никогда не было настоящих политических противников. Он никогда не участвовал в публичных дебатах и, в отличие от диктаторов прошлого, ему даже внутри правящего клана никогда не приходилось бороться с сильной оппозицией. Ему просто повезло, что он оказался в удачном месте в удачное время.

МФ: Он подавляет российскую демократию?

ГК: Нет! Он полностью уничтожил российскую демократию. Я не хочу сказать, что в ельцинские времена демократия была совершенной, но ельцинская политическая структура могла, по крайней мере, послужить основой для будущего демократического строительства. А сегодня Россия превратилась в полицейское государство.

МФ: Но если демократия - это воля народа, то у него же рейтинг 80 процентов?

ГК: Опять же не уверен. Я, например, уверен, что Франко в 60-е и 70-е годы в Испании, Пиночета в Чили в 80-е - и этот список можно продолжать - их тоже много кто поддерживал. Но единственный способ измерения этой поддержки - свободные и справедливые выборы. А Путин пока что делает все, чтобы не подвергаться этой жесткой проверке.